Телесто

С 29 ноября в российском прокате — фильм Александра Котта «Спитак». Режиссер рассказал «ДП» об эмоциональной тишине и о том, почему считает, что не на всякое кино стоит пускать школьников.

Спитакское землетрясение для вас, должно быть, далекая история, как, условно, трагедия "Титаника". Вам ведь было пятнадцать, когда это произошло, и вы не жили в Армении?

— Так и есть. Практически ничего не знал об этой трагедии до того, как взялся за фильм. Помню только, что, когда Спитакское землетрясение произошло, учился в школе и мы собирали посылки детям Армении. Но это было соревнование между классами — кто больше соберет, и так называемая спортивная составляющая была важнее, чем повод. Только войдя в материал картины, встречаясь с очевидцами событий, понял масштаб.

Когда общались со свидетелями трагедии, заметили что–то, что объединяет их истории?
— В Армении это землетрясение коснулось каждого. Маленькая страна, и все пострадавшие и погибшие являлись чьими–то родственниками, знакомыми. Либо работали на месте происшествия или в госпиталях. И действительно, в их рассказах было кое–что общее. Все, с кем общался, говорили о тишине, которая стояла во время разборов завалов. Не было никаких эмоций, крика, плача, люди методично делали работу, надеясь кого–то спасти. Не отвлекались на эмоции.

Использовали этот образ тишины в картине?
— Да, это проявилось уже на этапе кастинга. Он не был обычным, таким, к какому привыкли. Я не просил актеров играть те или иные сцены, они просто рассказывали о своих воспоминаниях, на этом и основывал выбор. И эти рассказы помогли найти правильную интонацию. Это кино не про открытые эмоции, не про панику, истерику или слезы, а про тишину.

В картине есть эпизод: французская журналистка фотографирует солдатика, который в снегу, среди завалов, читает Толстого. Мне показалось, что такая ситуация невозможна.

— Там действительно была разрушенная библиотека. Книги лежали грудами в завалах — и это важный для меня образ. Наш герой читает "Войну и мир", а кино как раз про мир и войну, про то, когда сначала все хорошо, а потом сразу плохо. И реакция молодого человека, конечно, неадекватна, но ведь про это и эпизод. Про то, как человек пытается уйти от реальности в книгу, тем более в такую.

Картина выходит в прокат с ограничением 16+. Почему такой высокий ценз?

— Я сторонник возрастного ценза в кино. Не хочу, чтобы ребята видели, например, эпизод со школой. Понимаете, этот наш герой говорит, что не читал до этого "Войну и мир". Считаю, что и не надо было, — рано. У детей недостаточно жизненного опыта и понимания. И мой фильм не для школьников, его надо смотреть, обладая некоторым знанием. А они приходят для развлечения, рассчитывая увидеть кино про землетрясение, но это не про землетрясение.
Понимаю, но на обложке "Войны и мира" ограничения по возрасту нет. Хочешь — читай, не хочешь — не читай.
— Я прочел "Войну и мир" в школе, но ничего не понял. И совсем иначе, когда мне исполнилось 20. Абсолютно другое отношение к тексту.

Но это ваш личный опыт. Могли выбрать, когда читать. В случае с кино и маркером на афише — запретительная рекомендация, назовем ее так.
— Я за "запретительную рекомендацию". Зачем смотреть это, например, двенадцатилетнему человеку с неокрепшими мозгами? Опять же вспоминаю себя и сбор помощи в школе. Соревнование казалось куда важнее, чем трагедия, — пытались выяснить, кто круче, а не понять, что произошло.

Не кажется ли, что взрослые в лице государства слишком заботятся о нравственном и душевном здоровье юных зрителей? Что чрезмерно регулируют отношения режиссера и аудитории?
— К сожалению, не существует объективного способа возрастной оценки фильмов. Если бы существовал, я бы знал, куда вести ребенка, куда нет. Думаю, что это не вопрос цензуры, а вопрос понимания, про что кино. Забочусь о психическом здоровье ребенка и не понимаю, как, с одной стороны, они учат во втором классе стихотворение про поросят, а с другой — слушают Тимати с "ты че такая дерзкая".

Так ведь об этом и речь. Есть ли реальный смысл в таких запретах? Дети в 10 лет уже знают такое, что предыдущие поколения не видели за всю жизнь. А осмыслить это с помощью серьезного кино им нельзя.
— Допустим, посмотрит 14–летний ребенок "Зеркало" Тарковского. Что поймет? Ничего. Поэтому 16+ для такого фильма честная оценка.

И вы как режиссер не чувствуете, что в этом цензе есть ущемление вашей свободы? Невозможность показать фильм максимально широкому зрителю.
— Не чувствую. На "Брестскую крепость" ходили школьными классами. И понимаю почему. Там речь идет о школьнике, главный герой — ребенок. Сейчас мы не соревнуемся за чью–то аудиторию, оно не для широкого проката. Кто захочет, тот придет. И не вижу здесь ущемления моих прав.

Вы ощущаете себя свободным режиссером?
— Не всегда. Но это связано не с цензурой, а с условиями на рынке. Испытываю экономическое давление. Вместо того чтобы снимать нормально и не торопясь, приходится работать в существующих условиях. Не всегда делаешь то, что хочешь, мягко говоря. Но дело не в идеологии. Меня никто не заставляет браться за какие–то темы, всегда выбираю сам. В случае со "Спитаком" мы даже переписали сценарий.

Вы говорили, что неинтересно делать кино о нынешнем дне, о недавних событиях. Почему? И каким должен быть срок давности темы?
— Для меня это 20–30 лет. 1990–е, например, уже история. И, когда произносим: сороковые, шестидесятые, — у нас возникает в голове картинка. А про сегодня у меня картинки нет. Не понимаю эстетику, не понимаю этого изображения.

В этому году появились два фильма о теракте Брейвика, совершенном им в 2011–м. Вам это не нравится?
— Думаю, что, если по таким событиям тут же снимаются фильмы, это всегда коммерческие проекты.

Желание сыграть на свежих ощущениях, продать наживку. Вот так отношусь к фильмам на горячие темы.

Два года назад вышел фильм "Землетрясение" Сарика Андреасяна о той же спитакской трагедии. Не мешало ли вам это?
— На начальном этапе действительно казалось проблемой — если кто–то уже снял это кино, зачем за него берусь? Но быстро выяснилось, что проблема надумана.

Все темы витают в воздухе, и то, что мы взялись за эту историю с разницей в 2 года, — стечение обстоятельств. Посмотрел фильм Сарика и понял, что у нас другое кино — не экшен.

Еще раз скажу: это фильм не про землетрясение, а про человека после него. Когда увидел эту разницу, все внутренние противоречия отпали.

О чем кино

> Фильм "Спитак" — о самом разрушительном землетрясении, случившемся в Армении 7 декабря 1988 года, унесшем жизни 25 тыс. человек и оставившем без крова более полумиллиона. Это история молодого человека, покинувшего Армению в поисках лучшей жизни и вернувшегося слишком поздно.
> Режиссер Александр Котт получил известность благодаря фильмам "Брестская крепость" и "Троцкий". Картина "Спитак" номинирована на "Оскар" от Армении.

Автор Максим Заговора